В современной коммуникативной среде формы/виды фотографии, к которым мы обращаемся, чтобы получить надежную информацию об окружающих нас социальных и политических реалиях, с трудом поддаются четкому определению. Границы таких понятий как «фотодокументалистика», «фотожурналистика» и «пресс-фотография» размыты и находятся в постоянном движении относительно друг друга. За последнюю треть века все три жанра претерпели радикальные изменения под влиянием таких факторов как императивы практикующих фотографов, издательские/дистрибуционные системы, «поставляющие» результаты их работы публике, ожидания и желания публики и зарождающиеся новые технологии в сфере визуальных коммуникаций. Эти жанры продолжают изменяться и сегодня, когда телевизионные новостные каналы/шоу-программы вытесняют газеты, видео вытесняет «застывшие» картинки, а трансформация электронных изображений подрывает веру в «продукт», получаемый посредством цифровых объективов (digitized lens imagery).

Изначально, документальная фотография и фотожурналистика выполняли, в первую очередь, информационную и/или репрезентационную функцию. Их основная цель — информировать, или, буквально, облекать в форму то, что, по сути, представляет собой сумбурную, неструктурированную, неоформленную реальность; желание «представить сознанию в ясной и четкой форме» происходящие события — вот как можно определить репрезентационную функцию фотографии. Сегодня такой подход, кажется уже не актуальным, хотя мы продолжаем использовать те же термины, что и сорок лет назад, забыв о том, что значение их с тех пор уже изменилось. Если мы попытаемся осознать произошедшие перемены и вызвавшие их причины, мы, возможно, придем к новому, более адекватному пониманию предмета.

Продолжение спора потребует от нас введения некоторых определений, о которых, к великому сожалению, в большинстве случаев просто забывают. Я позволю себе разграничить понятия, о которых идет речь, хотя мои определения также не претендуют на абсолютную объективность и не являются чем-то незыблемым и неоспариваемым.

Я не думаю, что будет уместным объяснять разницу между этими видами фотографии, ориентируясь исключительно на объект изображения, потому что объектом может быть любое событие — от рождения ребенка до рождения нации. Не существует никаких ограничений или предписаний, ограничивающих круг событий, которые могут вызвать наш интерес и потребовать документального отображения/информационного сопровождения. Все, что мы можем утверждать, не опасаясь ошибиться, это то, что и «производители» и «потребители» руководствуются убеждением, что обсуждаемый предмет не имеет ничего общего с изображением частной жизни или внутреннего мира фотографа. Напротив, никто не сомневается, что данный вид фотографии имеет дело с событиями «внешними» по отношению к фотографу, теми, которые мы привыкли называть «событиями реального мира».

В то же время, мы не можем дать адекватное определение этим жанрам фотографии в терминах техники создания образов или стилей изображения. Документалисты использовали 35 мм камеры, и в то же время фотожурналисты и даже пресс-фотографы время от времени работали с широким форматом. Стилистический спектр широк: от пристального, неподвижного взгляда Льюиса Хайна (Lewis Hine) до ярких, мимолетных и как бы подсмотренных впечатлений Анри Картье-Брессона (Henri Cartier-Bresson).

Тем не менее, эти жанры обладают различными характеристиками — структурными, концептуальными и «перформативными». Каждый из обсуждаемых нами жанров фотографии я хотел бы обсудить в его отношении к информационной/презентационной образопередаче в целом. На основе сделанных выводов мы уже сможем провести сравнительный анализ каждого жанра в отдельности.